МНЕ, НАКОНЕЦ, ХОЧЕТСЯ О ЧЕМ-ТО СКАЗАТЬ, И Я ГОВОРЮ!
"Видоизмененный углерод" (сериал), 2770 слов, Элиас Райкер/Кристин Ортега, ангст, разбавляющий неистовый флаффКогда она пыталась сосредоточиться, дрожь в руках усиливалась, и Кристин послала все к черту. Мысли крутились и шуршали, словно быстро пролистываемая бумажная книга, и она не могла задержаться ни на одной. Слова, которые она скажет Элиасу, никак не шли на ум, заканчивались после "привет"; она останавливала мысль, начинала сначала, опять останавливала, бездумно смотрела в пространство и начинала снова.
Кто-то из персонала не выдержал и отключил у голографической трансляции новостей звук, и теперь Кристин то и дело возвращалась к шевелящимся губам журналистки, зачем-то пытаясь читать по ним. Во-первых, содержание ее речи она знала наверняка. Во-вторых, в середине стены кричала большими буквами бегущая строка, в тысячный раз сообщая одно и то же. В-третьих, некстати вспомнилось, что Ковач умел читать по губам.
Ей немедленно стало странно - то есть, еще страннее, чем было.
Ожидание становилось невыносимым, и она почти уже зашла на новый круг безумия.
Райкер пересек короткий проход чуть ли не за пять торопящихся больших шагов. Она увидела его, когда знакомый силуэт только появился в конце коридора, моргнула на всякий случай, и вскочила, преграждая ему дорогу уже к двери. Элиас не видел ее - не искал глазами, не ожидал увидеть? - а теперь замер и вперился тяжелым взглядом. Она почувствовала в момент накатившую эйфорию - так болезненно мог смотреть только он - пополам с усталостью окончания пути.
- Кристин, - сглотнул Райкер, качнулся к ней, когда ее руки коснулись его лица. Кто-то врезался ему в спину и от души выматерился, обходя. - Я ничего не понимаю.
Из глаз предательски потекло, в этот раз от облегчения.
- Эй, - он накрыл ладонью ее руку на своей щеке. - Эй...
- Привет, - сказала Кристин, а потом он обернул ее собой, огромный, сильный, живой, и все стало хорошо.
Она слушала льющуюся в душе воду целую вечность - сперва просто пыталась выяснить, подходящий ли момент, теперь пришла к выводу, что момент неподходящий, и ждала, когда Райкер закроет воду и окончательно убедит ее в этом решении. Но шум продолжался и продолжался - Кристин слушала его, глупо вжавшись в дверь душевой лбом - четкий, совершенно монотонный, словно человек под душем вообще не шевелился.
Ей уж точно не хотелось оставлять его с этим дерьмом один на один.
Во всяком случае, Элиас не показался застигнутым врасплох, когда она обняла его со спины. Поверить окончательно все еще не удавалось, хотя тело привычно льнуло к нему, чувствуя себя вполне комфортно. Кристин потерлась носом о его лопатку. Реакции тела она уже проходила.
- Пытаюсь сосчитать все обновки, - рассеянно сказал Райкер, поглаживая ее по руке. – Твои тоже ничего.
- Мои высший класс, - она провела механической ладонью по самому свежему рубцу. – Ну и как?
- Не особенно преуспеваю, я и раньше был похож на решето. Но теперь, вроде бы, шрамы стали более симметричными.
- Скоро закроешь новыми и совсем запутаешься.
- Верно.
Его ладонь сместилась с ее пальцев. Кристин потянула его на себя, заставила развернуться. Элиас гладил татуировку. Она усмехнулась.
- Ковач очень быстро освоился в твоей оболочке.
Вслух прозвучало коряво, странно. Неуместно.
Райкер очертил большим пальцем ее подбородок.
- Небольшая цена за возвращение.
Ей потребовалась пара мгновений, чтобы понять – если он не обнимет ее прямо сейчас, она немедленно умрет. Сию секунду.
Элиас не двигался.
Она обхватила его шею сама, почти повисла, приподнимаясь. Каждая секунда в голове ознаменовывалась громким щелчком, и эти звуки пугали ее до дрожи.
Элиас обхватил ее через четыре щелчка, вжал в стену душевой еще через два, а потом принялся целовать, и чертовы звуки, наконец, умолкли.
Ковач обещал зайти, попрощаться в своей новой – старой – оболочке, и, разумеется, пропал с концами.
- Пошел ты, Ковач, - сообщила она перед уходом на работу обувнице и снесла ее пинком. Райкер выглянул с зубной щеткой в руке, но ничего не сказал.
Это не должно было стать поводом для такой ярости, но стало – теперь поводом для ярости становилось все. Злиться ей нравилось гораздо больше, чем чувствовать боль.
Что угодно нравилось ей больше.
- Я не могу удовлетворить твое прошение, потому что ты абсолютно не хочешь заниматься отчетностью, - говорил Танака, и, наверное, ей следовало проломить ему спину еще раз, или на этот раз голову, и заорать, что она даже вставать с постели по утрам не хочет, но в итоге она просто огрызалась, и каждый из них оставался при своем.
Танака вообще пытался внушить и ей, и Райкеру, что перед восстановлением в должностях было бы неплохо посидеть в отпуске (отдохнуть, пройти курс психотерапии, опусти свою чертову руку!), и, иногда, когда Райкер отходил, и она оказывалась один на один с пустым стулом напротив, Кристин даже видела в словах начальника рациональное зерно. Потом, правда, представляла, как будет открывать глаза и смотреть с кровати в сторону семейных фотографий целый день, и язвила Танаке еще сильнее. Тот терпел - клацал зубами, орал иногда, но терпел – после всего, что случилось, они могли выносить друг другу мозг сколько угодно без всяких последствий для работы. В слишком глубокую задницу они ухитрились угодить.
- Ковач, тебе не обязательно быть со мной таким суровым, - юлил Дэйв, или Джек, или Ифраим, или еще какой-нибудь мудак из низа преступной пищевой цепочки, и она обязательно огрызалась: «Это Райкер!» до того, как Элиас успевал открыть рот. Кристин понятия не имела, почему, но от каждого «это Райкер» ей становилось спокойнее. Он снова был здесь, в своем теле, на своем месте, это было единственно правильным во всем мире – и это было единственным, что ее утешало.
Он был здесь, но язык бы не повернулся сказать, что он был «с ней».
Он много копался в документах по делу Рейлин и часто гонял новостные выпуски и обзоры, когда сидел в наушниках, отстранялся в бумажки, медлил, прежде чем обнять ее, и Кристин хотелось орать от непонимания и отчаяния.
- Я не хрустальная, - обозлилась она однажды, когда он положил руку ей на плечо, как никогда не клал в их отношениях, начавшихся с агрессивного секса на пороге его квартиры в процессе раскрытия какого-то чертовски выматывающего дела – будто спрашивая разрешение. – Если я постоянно кричу по ночам, это не значит… Ничего это не значит.
- Не хрустальная, - согласился Элиас ей в висок. От него опять несло сигаретами, и ей самой отчаянно захотелось затянуться. Он обнял крепче, и снова вдруг стало очень правильно и спокойно.
- Прости.
- Все хорошо, - он прижался к ней лбом, и в горле, как всегда, несвоевременно провернулся колючий ком. – Все хорошо.
Все не было хорошо, но ей хотелось, чтобы было, а еще хотелось разрыдаться, с соплями и истерическим подвыванием. С ним было уютно, с ним было безопасно, с ним можно было отпустить себя – если вообще принять за истину возможность отпустить себя. Кристин почему-то не отпускала, пытаясь переждать приступ – долбанные слезы все-таки полились, Элиас согнулся, обнимая ее, целуя лицо. Это была так правильно, так беспощадно правильно – она знала, как его утихомирить, он знал, как не дать ей превратиться в истеричку.
Его шрамы проступали под ладонями, человеческой и механической, и в последнем спазме неслучившегося припадка Кристин подумала, что все обязательно придет в норму.
- Ты не можешь с восторгом бросаться на каждого психопата, который пытается тебя убить.
Кристин выхватила зажженную сигарету у него изо рта, сделала две затяжки и отправила окурок под ноги.
- Эй!
- Это все Ковач. Тысячу раз просила его перестать.
- Ну разумеется. Ковач.
Райкер хмуро покосился на табло электронной очереди и двинулся к стойке.
- Куда! – Кристин схватила его за руку и охнула от боли, опускаясь в кресле. – Не надо. Сквозная, ничего страшного. Уже скоро моя очередь. Скорее всего, ее бы и заживитель взял, но я думала, что ты еще в доках.
- Какого черта ты не подождала меня? Надеялась, что уж в этот-то раз точно попадет в голову?
- Я точно от тебя должна эту речь слышать?
- Кристин.
- Хотя, конечно, я впечатлена. Столько слов сразу я от тебя с момента возвращения не слышала.
Простреленное плечо отчаянно ныло, от слабости вело. Ей нужна была не столько процедура, сколько хорошая доза обезболивающего и собственная постель.
- Не вздумай отключаться.
- Не надо мне указывать, - вяло отозвалась Кристин. Глаза закрывались. – Это просто кровопотеря. Не страшно.
- Не закрывай глаза.
- Яблоко из пакета упало прямо в кровь, - доверительно сообщила она и провалилась в темноту – рухнула в воду и снова оказалась перед дверью дядюшкиной квартиры с бумажным пакетом в руках. Яблоко на краю пакета покачнулось и упало на залитый кровью пол с тихим плеском. Что угодно, подумала Кристин, пожалуйста, что угодно, только бы не входить в эту дверь.
Ноги переступили порог. Тело дяди заливала кровь, яблоко катилось к его руке.
На кухне стоял Призрак с развернутым шипом, в механизме которого виднелся вырванный стэк. Мама лежала на полу.
Кристин посмела подумать, что еще успела, и бросилась наверх.
Сквозь голографическую картинку игры на приставке было видно торчащие из-за дивана две пары детских ног.
- Это никогда не закончится, - пообещал ненавистный голос сзади, и она проснулась.
Райкер отстегивал фиксаторы на ее руках.
- Все будет хорошо.
- Нет, Элиас.
Он сглотнул и отвел глаза, и ее сердце упало.
- Ковач?
За его спиной тянулся коридор, оканчивающийся пробоиной с видом на облака. Облака редели.
Корабль падает, вспомнила Кристин.
- Ковач, нам надо выбираться!
- Что ты, Кристин, - сказал Такеши, на секунду улыбнувшись улыбкой Элиаса, а потом черты смазались, и она увидела темные глаза и омерзительные усы. – Ты никогда отсюда не выберешься. Знаешь, что будет дальше? Конечно, знаешь.
- Нет!
Яблоко качнулось на краю бумажного пакета и сорвалось вниз.
- НЕТ!
- Кристин!
- Я убила тебя, я убила тебя, слышишь!
- Кристин, проснись!
Она открыла глаза и не поняла, где находится. Элиас? Ковач? стискивал ее руки, сдирая со своего плеча и шеи, органическое запястье горело от боли, а механическая рука продолжала сдавливать...
Кристин заорала снова, разжимая ее. Райкер рухнул на кровать.
- Ты цел?!
- В порядке…
- Господи, Господи!
Она боялась до него дотрагиваться. Райкер уперся ей в колени.
- Все в порядке.
- Я могла тебя убить.
- Нет.
- Я могла убить тебя!
- Ортега! – рявкнул Элиас. – Успокойся.
- Я не помню, как отключилась, я не перевела руку на минимальную мощность, я…
- Все в порядке, я сам перевел ее. Порядок.
Она опустила стопы на пол – колени ходили ходуном.
- Ты слишком переживаешь навредить парню, который как-то в приступе паранойи навел на тебя пистолет, - Райкер неловко улыбнулся, тоже вставая с кровати. – Справимся. Ничего страшного.
- Твои слова стали расходиться с действиями, - бросила она, стягивая напрочь промокшую футболку. Повязку на плече можно было уже убрать, промыть и затянуть рану заживителем, но сама она не дотянулась бы назад, а просить об этом Элиаса не хотелось. Футболкой, впрочем, ему все равно пришлось поделиться.
- Что?
- Ты поэтому меня даже касаться избегаешь? Не боишься, значит?
Райкер моргнул – ужасно нелепо, как умел только Райкер.
Ее трясло, а еще чудовищно хотелось пить.
- Мне кажется, что сейчас неподходящее время…
От летящего в него стакана Элиас увернулся. Медленно повернул голову и осмотрел расползающееся по обоям пятно воды.
- А когда, мать твою, наступит подходящее время? Решил поиграть в героя и пожалеть меня?
- Чего?!
- Будь мужиком и хотя бы скажи это мне в лицо!
- Кристин, что, блядь, ты несешь?!
Он сделал к ней шаг, заваливаясь влево и уворачиваясь от второго стакана.
- Ты сомневалась во мне, Кристин! Ты заставила меня сдаться, Кристин! Из-за тебя я попал на склад, Кристин! Скажи это своим долбанным ртом!
- Детка…
- Не смей жалеть меня!
Он прижал ее к стене, попытался ослабить упершиеся ему в грудь руки.
- Иди к черту.
- Что ты несешь? – тихо спросил Элиас. – Ты спасла меня. Я влез в дерьмо, закидывался стимуляторами, пытаясь разогнать мозги, спал с пушкой. Если бы не ты, я бы убил кого-нибудь из группы, которая повязала меня, и мне прострелили бы стэк. Не нужно быть гением, чтобы смоделировать эту ситуацию.
Он накрыл ее ладони, осторожно переместил себе за плечи. Кристин сама притянула его ближе. Ее трясло.
- Ты вернула мне оболочку.
- Ковач вернул. У него был план. Все было под контролем. Я все испортила.
- Я не…
- Это моя вина.
- Это не… - начал он явно на автомате и резко остановился, закашлявшись и совершенно изменившись в лице, словно только сейчас сложил два и два. – Блядь! Конечно же нет!
- Это я виновата.
- Детка, детка, милая, что ты несешь, - Райкер обхватил ее, зарылся рукой в волосы, поцеловал щеку, лоб, висок. – Как этот бред пришел тебе в голову? Ты ни в чем не виновата.
- Я не должна была лезть к ней, не должна была…
- Рей была психопаткой с неограниченными ресурсами, и ей вожжа попала под хвост. Это сделала она и тот урод.
Он обнимал и говорил в самое ухо, и больше всего на свете ей хотелось ему поверить, нет, больше всего – перемотать все назад, переиначить, спасти, но…
- Каждый раз, когда яблоко падало…
- Ты ни в чем не виновата. Я здесь, я с тобой, и ты ни в чем не виновата. Кристин, посмотри на меня.
Его глаза мерцали.
- Каждый раз… Он показывал их каждый раз, не знаю, не помню, сколько раз я их видела. Он снова и снова…
- Его здесь нет. Только я. Здесь есть только я, и я говорю тебе, что ты не виновата. Ты мне веришь? Скажу столько раз, пока ты не поверишь. Это не твоя вина.
Она обмякла, безвольно уткнувшись ему в шею и слушая. Сил не осталось ни на что.
- Пожалуйста.
- Я с тобой, - просто сказал Райкер, касаясь щекой ее макушки. – Я с тобой.
- Элиас…
- Да?
- Чертова повязка отвалилась, пока я швыряла посуду.
- Зря потратила стаканы – в меня не попала ни разу.
- Я просто не целилась.
- Ну-ну.
Путь до постели провалился куда-то в небытие, Кристин только успела подумать – надо не забыть про рассыпанное стекло.
- Черт…
- Думала, заживитель – это приятно? Просто я хорошо умею скрывать невыносимую физическую боль.
- Всего-то немного жжется.
Элиас поцеловал след по всей длине.
- Я не останавливала тебя.
Он мягко прошелся поцелуями по шее. Кристин обхватила его ладони, заставила провести ими себе по груди.
- Пожалуйста. Какого черта я впала в немилость?
Райкер сжал руки, прикусил кожу за ухом.
- У тебя с ним что-то было?
Она невольно сдавила его запястья сильнее.
- Я переспала с ним. С твоей оболочкой. Я не… Я не буду оправдываться.
- Блядь, да к черту эту херню с отключением и оболочками! - рявкнул Райкер, переворачивая ее и нависая над лицом. – Ты любила его? Ты его любишь?
Кристин ошалело моргнула – он ослабил хватку, и она легко толкнула его коленом, заставив перекатиться и оказавшись сверху.
- Райкер, какой же ты идиот!
- Да?
- Я поправила его, когда Ковач назвал тебя красивым и тупым, но, знаешь – он был прав!
- Ты говоришь о Коваче в постели со мной.
- Потому что ты кретин! – она схватила его за подбородок и поцеловала. – Я чуть с ума не сошла, пытаясь следить, чтобы с твоим телом ничего не случилось!
Он поцеловал ее ладонь и провел языком по указательному пальцу.
- Хреново получилось.
- Скажи спасибо…
- Ковачу, я догадался.
- Райкер! – она испытывала далекое от здорового желание одновременно обнять его и придушить. Он ухмыльнулся, не позволяя ей подняться, окончательно становясь прежним собой. - Не могу поверить – я перебирала в голове все побочные явления возвращения в оболочку, все свои косяки и все прочие драматичные версии, а ты просто взял и закатил мне затянувшуюся сцену ревности с рыцарскими замашками! Да ты, даже играя в лирического героя, ухитряешься быть козлом! Что с тобой, черт возьми, не так?!
- Эй, эй, - он ее дернул за выбившуюся прядь. – Ты говорила о Коваче чуть ли не во все те редкие моменты, когда вообще говорила.
- Потому что у этого уникума тоже присутствует всего одна извилина, и он ею не пользуется. Естественно, я переживаю – но не потому, что влюблена до гроба! Ты в курсе, что люди имеют обыкновение дружить? Даже не думай говорить то, что ты сейчас думаешь сказать!
- Кто разберет ваши сложные отношения – полгагаешь, я?
- Можно было спросить!
- Мне казалось, что вот для этого момент точно совсем неподходящий.
- А мне кажется, что я тебя сейчас ударю.
Элиас потерся щекой о ее ладонь, неубедительно прикидываясь паинькой.
- Для протокола: ты…
- Для протокола – я безумно люблю именно тебя, Элиас Райкер, и две твоих последних клетки мозга, которые не в состоянии вывести простое умозаключение. Но это совершенно не значит, что я тебя не придушу.
- Можешь приступать.
- Незачем так ухмыляться.
Он лениво перехватил ее стопу и легонько пощекотал.
- Эй!
- Такое ощущение иногда… - протянул Райкер, задумчиво поглаживая ее по ноге. – Что темнота была целую вечность. А иногда – что пару мгновений.
Он улыбнулся. Кристин завозилась, переворачиваясь и переползая к его груди.
- Спасибо. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
- Да. Хорошо.
Он заворачивал под них одеяло, когда в дверь настойчиво забарабанили.
- Блядь, серьезно?! Посреди ночи?
Кристин хихикнула.
- Нет, пожалуйста, только не говори…
К стуку добавилась, судя по всему, вторая рука.
- Без вариантов. Это Такеши Ковач.
Неподходящие моменты
МНЕ, НАКОНЕЦ, ХОЧЕТСЯ О ЧЕМ-ТО СКАЗАТЬ, И Я ГОВОРЮ!
"Видоизмененный углерод" (сериал), 2770 слов, Элиас Райкер/Кристин Ортега, ангст, разбавляющий неистовый флафф
"Видоизмененный углерод" (сериал), 2770 слов, Элиас Райкер/Кристин Ортега, ангст, разбавляющий неистовый флафф